Россия

Можно гордиться кладбищенскими баталиями иноземцев в нашей столице и привлекать туристов на реалити-шоу

Вот кстати о баталиях. Сегодня в аккурат шёл разговор по 1 каналу в 14 часов. Надо сказать достаточно актуальный и не только для Москвы или Ленинграда. Оказывается по ФЗ № 8 всем и везде в том числе и в столице земля предоставляется бесплатно. На самом деле люди могут платить от 150 000 рублей до 5 000 000 рублей, особенно если это семейное захоронение и может быть даже 3 000 000 проклятых долларов. Даже в Екатеринбурге бабушке пришлось заплатить 150 000 рублей за место для своего родственника. Конечно можно найти участок и дешевле, скажем за 15 000 рублей или вообще бесплатно, но тогда будете ездить на электричке за 100 - 150 км из города. Но ведь дошло дело до того, что есть так называемые "элитные" места, если понятие так сказать "элиты" применимо к потустороннему миру. Это вообще, на мой взгляд, абсурд, понятие "элиты" на кладбище, однако оно есть. Так вот родственникам, которые похоронили своих родных в далёких 70-80-ых годах в месте оказавшемся близком от церкви предлагают продать эти места за приличные деньги, а куда девать содержимое могилы неизвестно. ( места у церкви, первая линия, может быть вторая, считаются "элитными".)
Казалось бы, перед всевышним все должны быть равны, ну, или как-то так. Однако на деле, понимаешь, нет, не равны. Даже там, в загробном мире. Я уж не говорю про верхнюю ценовую границу организации самих похорон, это уже дело другое. На человека в Москве по решению правительства Москвы на захоронение выделяется 16 000 рублей, а дальше сами поднимаете планку. Вот так печальное событие превращается в бизнес ритуальных услуг.
Видимо всё дело в том, что человек стал терять то, что ему принадлежит от рождения и оно не передаётся и не отчуждается - это достоинство.

— Наша мать больна! У нее цирроз ног, сифилис рук и дефицит извилин!

— Как ты можешь так говорить?! Это же наша мать!

— Вот результаты анализов, надо срочно что-то делать.

— Не любишь мать — так и скажи! Ты просто плохой сын.

— Я как раз люблю мать. И поэтому говорю: надо срочно ее спасать!

— Ерунда, она в отличной форме.

— Как же, в отличной! Вот результаты: кровь, желчь, реакция Вассермана. Заговаривается, думает, что сейчас 1945 год.

— Больше слушай Васcерманов. Вот я действительно ее люблю. Посмотри, какой ролик я снял про маму, про ее героическую молодость. Класс?

— Класс, да, класс. Но сейчас-то она болеет.

— Вот что ты за человек! Видишь только плохое! Я тебе про то, как она нас растила, какое было сложное время, как она боролась, а ты про какие-то болезни.

— Она очень плохо выглядит.

— Как ты можешь так говорить! Матерей не выбирают. Я считаю ее самой красивой!

— То есть ты предпочитаешь не обращать внимания на болезни?

— Вот заладил: болезни, болезни... У всех болезни. Это все соседки по лавочке клевещут из зависти. Анна Петровна давно точит зубы на ее сумку с колесиками.

— У Анны Петровны «мерседес». Зачем ей мамина сумка с колесиками?!

— Как ты наивен! Или не наивен, а притворяешься? Может, ты хочешь быть в доле, когда соседки сумку на колесиках делить начнут?

— Что ты несешь?! Какая сумка?! При чем здесь вообще я? Я тебе показываю результаты анализов...

— Кто их тебе дал? Анна Петровна?

— Нет, врач.

— А врачу кто дал?

— Врачу никто не дал, он врач, он взял анализы и написал результаты. Почитай, тут ужас.

— А ты думаешь, Анна Петровна ничем не болеет? У нее насморк, между прочим!

— Насморк? Я тебе про цирроз и сифилис, а ты мне — насморк!

— Насморк что, не болезнь?

— Болезнь, конечно, но...

— Вот! Все остальное — демагогия! Болезнь поднимет с колен иммунитет. Болезнь — это новые возможности.

— Если лечить. А ты вместо того, чтобы купить лекарств, всю мамину пенсию потратил на ролик о ее героическом прошлом.

— Зато вся лавочка ей завидовала!

— Чему завидовать? Она уже месяц не выходит из дому. У нее искривление глаз, заворот ушей и перелом мозга. Она может умереть!

— Ну сам посуди, если до сих пор не умерла, значит, справляется. Логично? Цирроз и сифилис — это просто наша семейная традиция.

— Нет, нелогично. Вот Галина Ивановна тут умерла, хотя тоже до этого не умирала. Болела, болела и — умерла.

— Но она не была такой героической женщиной. Это во-первых. Во-вторых, у нее не было таких сыновей, как мы. Особенно я. Ты — не знаю, ты все время про маму гадости говоришь. Я, кстати, не уверен уже, что ты мой брат и ее сын. И не похож даже. На Анну Петровну вот похож... У нас в семье, знаешь ли, принято к матери относиться с уважением, а не вопить на весь двор, что у нее сифилис.

— То есть ты не собираешься ничего делать?

— Я-то как раз делаю, пока ты болтаешь. Вот, смотри, я спою песню. Наша мааать — здоровей всех на свееете! Несоглааасных утопим в клозееете! Наша мааать здоровее всех в мииире, несоглааасных замочим в сортииире! Любишь мать?

— Люблю, но...

— Тогда пой!

Александр Маленков Главный редактор MAXIM